Рубрика: Видео

Ведущий: Здравствуйте, Владимир Михайлович! Мы с Вами встречаемся, наверное, за месяц до «мартовских ид» нынешнего года, на которые приходятся президентские выборы. Время непростое и интересное. Что нам принесёт 2018 год, исходя из того, что мы уже увидели? Но, наверное, более важный вопрос даже не об этом годе, а вообще о будущем.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, я с этим согласен. Я хотел бы в нашей беседе продолжить ту тему, которую мы начали 28 декабря. Но назову я её иначе – «Энергия мечты». Я постараюсь объяснить, что это значит сегодня.

Мы в прошлый раз говорили о том, что Запад считает, что есть только две цивилизации: Запад и Восток. У нас, к сожалению, большинство наших либералов (это было и во времена монархии, это случилось и сейчас во время Перестройки) [считает], что мы часть Запада. Мы не часть Запада и не часть Востока – мы отдельная цивилизация. И сто лет назад, когда произошла Великая Октябрьская революция, Россия как раз смогла это и доказать.

В чём смысл доказательства? К октябрю 1917 [года] буржуазные революции прошли в ведущих странах Европы. И, как мы полагаем, Запад рассчитывал, что [он] уберёт монархию, закончится эта буржуазно- либеральная революция и Россия войдёт в список тех, кто совершил эти буржуазные революции. А Россия пошла дальше. Это поразило весь мир. То есть политическая картина мира была однообразна: везде более или менее капитализм, кое-где феодализм. И вдруг – решимость не гнать мировую революцию, а строить социализм в отдельно взятой стране. Да в какой! Где и пролетариата-то было немного. То есть как можно построить социализм в крестьянской стране? Если это пролетарская революция, то почему она происходит в крестьянской стране?

Ведущий: Ну, у нас большая история общинности…

Владимир Михайлович Зазнобин: Вот надо попробовать ответить на этот вопрос. Тем более теперь, когда уже столетие вроде как позади.

Начинается обсуждение итогов этого столетия. И мы видим, как в бывшем храме Христа Спасителя, который восстановили, идут тусовки. Две тройки: одну возглавляет Пивоваров (профессор, доктор), вторую возглавляет историк Спицын. Оба они историки, но Пивоваров с пиететом относится к монархии. На этих тусовках много молодёжи. Саму тусовку ведёт ведущий Мамонтов. В конце стоит микрофон, и он просит молодёжь подходить к микрофону и ответить на вопрос: с кем бы они были, окажись сто лет назад в Петрограде? И большинство говорят: «С большевиками». Почему? Потому что они обещали землю – крестьянам, фабрики – рабочим и закончить войну.

Но самое главное не это. Большевики, как могли, сумели выразить мечту всего общества. Вот представитель белых Пивоваров говорит, что на стороне большевиков воевала в основном молодёжь. Да. Песня тех времён: «Дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону… Уходили комсомольцы на гражданскую войну». А за белых? А чего хотели белые? У Максимилиана Волошина есть стихи, где он говорит: «Перепороть заново всю Россию, поставить мужика снова в стойло». Причём, естественно, и молодёжи там было намного меньше. Они сетуют о том, что Антанта помогала красным, а не белым.

Но главное не это. Большевики дали мечту… Это вроде считается идеализмом, а по сути они оседлали мечту, которая была в обществе русской цивилизации многие столетия. Эту мечту пытались реализовать и Разин, и Пугачёв, и Болотников. И вот подошло время, когда эта мечта могла стать явью.

А какова мечта была у белых? Что они могли предложить обществу?

Ведущий: Безвиз.

Владимир Михайлович Зазнобин: Вот да, мы видим по Украине: безвиз, кофе с круассанами… Что там ещё? «Мы хотим, как в Европе, сидеть и пить кофе с круассанами».

Моя жизнь сложилась так, что я уже в сознательном возрасте жил при Сталине, то есть в 1953 году мне шёл пятнадцатый год. Потом при Хрущёве, потом при Брежневе, потом при Андропове, при Горбачёве, при Ельцине и вот уже почти [жизнь] целого поколения (восемнадцать лет) – при правлении Путина.

А теперь поговорим [вот о чём]: если есть цивилизации, [то] чем они отличаются одна от другой? Идеалами. А по сути – мечтами. Каков идеал у Востока и у Запада?

Потому что те, кто мечтает, что мы – часть Запада, [считают, что] мы должны разделять идеалы Запада. Но мы их не разделяем. И, может быть, поэтому Запад регулярно начинает войны против нас. И, хотя в 1945 году завершилась страшная Вторая мировая (и Великая Отечественная) война, есть теперь лидер Запада – это Соединённые Штаты, которые уже откровенно мечтают о войне против русской цивилизации. И на что они рассчитывают? Ну а что, Россия – [это] два процента [мирового] ВВП и два процента [мирового] населения. Ну, а Америка имела 50% ВВП после войны, а сейчас, по разным оценкам, кто говорит 18%, кто говорит 13%. И у неё есть уже конкурент – Китай.

Ну, а Восток? Запад более един, потому что Запад фактически управляется по библейской концепции. На Востоке много концепций: тут и ислам, и индуизм, и буддизм, и синтоизм. И нельзя сказать, что Восток однороден.

Как только мир примет и поймёт, что Россия – это отдельная цивилизация, то встанет следующий вопрос: с кем и против кого дружить? Ну вот зададимся вопросом: может ли Восток дружить с Западом против Русской цивилизации?

Ведущий: Некоторые течения на Востоке – толпо-«элитарные»…

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет.

А может ли Запад с Россией [объединиться] против Востока? Нет. Россия предлагала Западу [объединиться] против ИГИЛ – ничего не получилось.

А может ли Россия и Восток [объединиться] против Запада? Может. И в этом все убедились, когда в 70-летний юбилей Победы по Красной площади наряду с войсками победителя – СССР-России – прошли батальоны: китайский, индийский, монгольский и ещё там кто-то. То есть такое возможно. И, конечно, это очень тревожит Запад.

Я сейчас постараюсь (и вы это сделаете) вернуться в 1957 год. Горьковское суворовское училище, в которое я поступил в 1950 году, по приказу министра обороны Жукова было переведено в Москву. И я впервые на зимние каникулы поехал к себе на родину в город Горький. Вернулся где-то 10-11 [января], и библиотекарша (я зашёл в библиотеку) мне говорит: «Вот, Володя, “Техника молодежи”, здесь 5 августа стали печатать роман Ивана Антоновича Ефремова “Туманность Андромеды”. Мне кажется, тебе это будет интересно». Ну, я схватил журнал и помню, что не отрываясь читал его (он печатался с продолжениями). И те чувства, которые я испытывал, это вот мечта, которая может стать былью. Это был 1957 год. А когда в 1957 году 4 октября полетел первый спутник и весь мир об этом шумел, я понял, что… я решил: «Ну вот, мечты уже начинают сбываться». Этот роман имел колоссальную силу в качестве энергии мечты. А потом, когда в 1961 году полетел уже первый человек в космос – Гагарин, тем более.

Я как раз говорю о том, что мы (я имею в виду русскую цивилизацию) могли бы второй раз оседлать энергию мечты. Могли бы, но не оседлали.

Второй раз подобное чувство я испытал, когда уже послужил на корабле. [Я] закончил инженерное училище, служил на корабле, потом – на доке, создавал океанариум, пришёл в Первый институт министерства обороны. И старший группы, капитан 2-го ранга Сергей Семёнович Богановский, принёс журнал «Москва», одиннадцатый номер, где печатался впервые [роман] «Мастер и Маргарита». Я удивился: события, которые описывались в «Мастере и Маргарите», были две тысячи лет назад, а в «Туманности Андромеды» – двести лет вперёд, но, странно, я испытывал точно такие же чувства при чтении романа «Мастер и Маргарита».

Но в 1972 году появился роман Ивана Антоновича Ефремова «Час быка». И я читал его уже с совершенно другим настроением. Я понял, что цивилизация пошла не по тому пути, который был описан в «Туманности Андромеды», а пошла по какому-то другому пути. И для меня это было в какой-то мере трагедией.

Прошло десять лет. Все мы знаем о существовании Римского клуба, который [был основан] в 1967 году. [Там] был [представлен] доклад супругов Медоуз «Пределы роста». И вот сейчас, к пятидесятилетию этого Римского клуба, два автора – Андерс Вийкман и Эрнст Вайцзеккер – написали доклад «Com On!», которой все переводят «Давай же!». Если почитать этот доклад, то из него следует, что эти авторы (и ещё 18 [человек], которые помогали) считают, что капитализм – это последняя стадия, его надо заморозить, и дальше развития не будет. Вот и вся мечта.

Ведущий: Фукуяма, что ли?

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет. Вот и вся мечта. Но давайте попробуем с этих позиций [порассуждать]. Поскольку мы говорили о том, что цивилизации одна от другой отличаются идеалами…

Но какая мечта у западной цивилизации? Она была выражена, когда они производили 50% от [мирового] ВВП: это домик, набитый всякой техникой, забитый едой холодильник и два-три автомобиля, ещё лужайка, которую надо стричь каждый день. Ну, и [на] какое-то время эта мечта сработала. Мир хотел бы… все бы хотели так жить, тем более, что у них был свой агитпроп – это Голливуд, они демонстрировали эту мечту.

А на Востоке какая мечта? Если мы возьмём к тому времени Восток (это Китай и Индия), то они к тому времени составляли больше половины населения всей цивилизации.

Россия имела свою мечту – идею справедливости, то есть отсутствие эксплуатации, чтобы не было как господ, так и рабовладельцев. Хрущёв и те, кто его поддерживали, после убийства Сталина и Берии, по сути, совершили в 1953 году государственный переворот. Он длился сорок лет. Произошёл он 26 июня 1953 года. И, по сути, они посчитали, [что он] завершился в 1993 году в октябре месяце. Ну, и какую мечту предложили либералы? А переворот совершали либералы в союзе с троцкистами, монархистами… Кто там ещё был?

Ведущий: Ой, там этих «патриотов» всех мастей… фашистов можно туда добавить.

Владимир Михайлович Зазнобин: И вот сейчас фактически сторонники монархии хотят нас вернуть даже не в XX век, не в XIX, а в XVII.

Вот Пётр I прекрасно, видимо, разобрался в этом. Он видел, что Византия распалась потому, что там была борьба за власть между патриархом и императором Византии, и он упразднил патриаршество. И фактически до февраля 1917 [года] патриарха не было. И, как только свергли монархию, церковь возрадовалась этому и стала петь осанну Временному правительству.

Но какую мечту в противовес большевикам предлагали белые? Мы уже об этом говорили. В общем, эта мечта в какой-то мере отразилась и в том, что, когда Владимира Владимировича Путина спросили: «Кто из императоров ему ближе всего?», он назвал фактически Александра III. Правда, через некоторое время он сказал в ответе на этот же вопрос: «Да нет. Было много интересных императоров, не только Александр III». Хотя Александр III остался [памятен], с одной стороны, тем, что во время его правления войн не было, а с другой стороны, он отличился законом «о кухаркиных детях».

Вот наши современные монархисты говорят, что развитие Российской империи шло семимильными шагами. Если бы так было, никакой бы революции не было. Мы проиграли войну Японии именно потому, что развития не было. А революция Мэйдзи [в Японии] и отмена крепостного права [в России] свершились примерно одновременно. Но император Японии сказал: «Все мои подданные – и простые крестьяне, и дворяне – все должны учиться». А поскольку флот концентрировал в себе все достижения техники, то фактически огромный флот России был разбит японцами.

Ну, за это время произошло много интересных событий. Например, в прошлые четверг, пятницу и субботу Россия отмечала День памяти Пушкина. Восьмого [февраля] была дуэль, девятого [февраля] раненный в позвоночник Пушкин лежал в своём кабинете и умирал, и десятого февраля (по новому стилю) он умер. Но пиарили не Пушкина, пиарили Высоцкого. Всю неделю шла речь о Высоцком. Его сравнивали с Пушкиным: «Это наш современный Пушкин». Ну, в начале сравнивали поэта, который эмигрировал…

Ведущий: В 1920-х эмигрировал?

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет.

Ведущий: Позже? В 1970-х?

Владимир Михайлович Зазнобин: Либералы его очень [любят].

Ведущий: Волошин?

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет-нет. Который уехал из России, жил в Венеции.

Ведущий: Их там много было. Я не знаю.

Владимир Михайлович Зазнобин: [Говорили], что это новой Пушкин. Теперь даже школьников заставляют изучать его.

Но никто не задался таким вопросом: а кого Пушкин изобразил в двадцатидвухоктавном предисловии к «Домику в Коломне»? «У нас ведь не парад, у нас война, красавцы молодые. Вы – хрипуны, но хрип ваш приумолк. Сломали вы свои порядки боевые, встречая в Персии Ширванский полк». В России были гусары, отличием которых были красные мундиры. И там было очень модно петь с хрипотцой под гитару. Я думаю, что Высоцкий что-то об этом узнал, и он им и подражал. А Пушкин говорил: «Если меня и убьют, то красные». Так что сравнивать Высоцкого с Пушкиным – это, с нашей точки зрения…

И был ли [Высоцкий] кумиром нашего общества? Я вспоминаю как раз эти годы. Он мой ровесник, он тоже 1938 года [рождения]. Но я не могу сказать, что в суворовском училище его записи ходили и все пели его песни. Ничего подобного. Откровенно скажу, мы даже о нём и не знали. Он был кумиром либеральной тусовки. Она его спаивала, она его посадила на наркотики и она его фактически себе на знамя и [водрузила].

Вот теперь, когда произошла Перестройка, говорят, что все архивы открыты. Так ли это на самом деле? Очень много тёмных пятен осталось в истории. Вот мне непонятно… для меня лично одно из самых тёмных пятен – это «ленинградское дело». Недавно я узнал, что Куусинен вытащил из «Ленинградского дела» Андропова. А ведь эти люди, кого расстреляли по «ленинградскому делу», прошли проверку на прочность во время блокады. Я имею в виду Кузнецова, Вознесенского, Попкова и всех. Они смогли сохранить город – в городе не было ни эпидемии… Хотя, конечно, много умерло от голода, они не смогли сохранить Бадаевские склады с продовольствием. Но город стоял, 900 дней держался, и ещё оборонялся от полчищ [врагов].

Вообще, если посмотреть на Великую Отечественную войну, что защищал тогда народ? Если у нас был тоталитарный режим, [то] нет ничего лучше как сбросить его во время войны. Но он защищал, как Путин правильно сказал, «не до последнего патрона, а до последней капли крови». И кто всю эту войну вынес на своих плечах? Опять это те, кто родились в 1920-х годах, это молодёжь. К сожалению, это поколение было почти полностью выбито. Они защищали свою мечту.

Одно дело, когда Пивоваров… варил бы он пиво, как говорит об этом его фамилия, чем говорить глупости, которые он говорит, [о том], что развитие было. Если бы было развитие, революции бы не было. Всё дело в том, что как раз развитие такой огромной страны, а вернее цивилизации, остановилось. Почему? Потому что монархия остановила расширение кадровой базы управленческого корпуса до границ всего общества. А вот те, кто сделали революцию, и те, кто победили в гражданской войне, они убедились в течение жизни одного поколения (до начала войны), что мечта реализуется – их дети могли без всяких законов «о кухаркиных детях» поступать в вузы, получать среднее и высшее образование, становиться специалистами во всех отраслях науки.

И фактически, несмотря на то, что последователи монархии говорят: «Ну да, обещали землю крестьянам, фабрики рабочим, остановить войну. Ну войну остановили, но ведь обманули же – и земли не дали [крестьянам], и фабрики рабочим», но ответ им был правильный: «Интересно, а кто управлял страной? Кто возглавлял генеральный штаб, на который самый сильный в мире генеральный штаб – прусский – смотрел с удивлением, потому что разбиты они были не просто солдатами, а теми военачальниками, которые начинали войну либо прапорщиками, либо рядовыми, и во время войны они стали маршалами?» Это при том, что да, были репрессии. Просто это поколение защищало мечту и рассчитывало, что энергии этой мечты хватит ещё на долгие годы.

Так почему же всё-таки управленческая «элита», выйдя из рабочих и крестьян, как теперь говорят, скурвилась. А потому что у них перед глазами была западная «элита».

Ведущий: Барствовать стали.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, правильно. Как Молотов перед смертью сказал, «барствовать стали». А ведь Россия – самая богатая страна в мире. Да, нас не полтора миллиарда, а всего 150 миллионов. Запад [имеет население] порядка миллиарда. Но огромные территории и огромные богатства дают [нам] возможность жить, по крайней мере, не хуже, чем в Эмиратах.

Ведущий: Но, если бы мы так хорошо жили, разве мы могли бы подарить эту мечту миру?

Владимир Михайлович Зазнобин: Главный идеал русской цивилизации – это справедливость.

Есть, конечно, мнение, что Запад не хочет… Мы-то говорим о том, что рано или поздно на Земле восторжествует единая цивилизация. И все 13 тысяч лет послепотопной цивилизации идёт борьба за то, какая концепция будет доминировать, культура на основе какой концепции будет. Запад тоже хотел единения, но по-своему. Эту проблему в стихах выразил Фёдор Иванович Тютчев:

«Из переполненной господним гневом чаши

Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней.

Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! –

Славянский мир, сомкнись ещё тесней!

Единство, – возвестил оракул наших дней, –

(Кто сейчас считает себя оракулом будущего? Запад. – Прим.)

Быть может спаяно железом или кровью…

А мы попробуем спаять его любовью, –

А там увидим, что прочней…»

Вот в этих восьми строчках всё выражено. Если же перевести на религиозные воззрения, то… Культуры народов многонациональных обществ, конечно, различны. Но при всём их разнообразии всё-таки есть три фундаментальных характеристики для любой культуры. Культура – это информационно-алгоритмическая система, она многовариантна. Но главное в ней – как относятся к трём очень важным аспектам:

• Первое – к творческому потенциалу: безразлично; развивать и осваивать в каких-то меньшинствах; развивать, осваивать и беречь у всех.
• [Второе] – к воле, как способности подчинить самого себя и течение событий вокруг осознанной целесообразности.
• И третье – к совести и к стыду, как выражению врождённого религиозного чувства.

Вот если все эти характеристики реализуются в полной мере по варианту «развивать у всех» и должны быть активны на протяжении всей жизни, то это общество будущих Человеков.

Что сейчас Россия, русская цивилизация, может предложить миру в качестве мечты? «Люди, становитесь Человеками!» Это не высосано из пальца. Это взято из идиомы, которую в своё время записал Владимир Иванович Даль, она родилась в народной гуще: «Все люди, да не все человеки». В детстве я не очень понимал этого. Но, когда уже был в возрасте, понял, что значит «все люди, да не все человеки».

Вот когда это станет достоянием всех и все поймут, что родиться в оболочке Homo sapiens – это ещё не значит быть Человеком… А у нас ведь как? «Нельзя нарушать права ЧЕЛОВЕКА». А вот вопрос: пидорасы – они человеки? Вот то, что сейчас гендерное идёт, и то, что у нас отменили смертную казнь… «Ну как это можно лишать жизни человека?» Так ЧЕЛОВЕКА. А есть ещё ведь животные, зомби и демоны. Если так, то во время войны никого убивать нельзя.

После революции отменили обращение «господин». В Америке был президент, который сказал: «Я не хотел быть ни господином, ни рабом». Сейчас у нас принято обращаться в некоторых структурах, особенно коммерческих, «господин», «господин». Но в армии по-прежнему осталось «товарищ». Никто же ведь [не скажет] «господин генерал», «господин маршал», «господин полковник».

Ведущий: Товарищ главнокомандующий.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, товарищ главнокомандующий.

О том что, Запад и мы – цивилизации, как-то отметил даже наш министр иностранных дел Сергей Лавров. Он высказался в том духе, что, мол, «у нас вообще-то есть, чем ответить (имеется в виду, на такое недружелюбное поведение Запада и Штатов. – Прим.), но мы отвечать не будем, поскольку мы цивилизованнее, чем наши американские партнёры». То есть это уже момент размежевания. «Мы цивилизованнее», то есть мы тоже цивилизация. Фактически это размежевание произошло в Мюнхене, когда выступил впервые Путин…

Ведущий: Это в 2007 году, да?

Владимир Михайлович Зазнобин: В 2007 году. И Запад весь сидел там и был очень ошарашен, в общем-то, таким выступлением.

Сейчас многие говорят… и часто я слышу это и от Путина. Вот была запись его интервью у американского продюсера. Показали три серии, но глава нашего выборного комитета запротестовал, что это предвыборная агитация. И Путин не раз сказал: «Впереди ещё такие изменения, колоссальные, глобальные, что мы даже себе представить не можем». Да, впереди глобальные изменения. Я думаю, что переосмысление этой юбилейной даты – 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции – будет в этом 2018 году. И мир, вообще-то, ждал от нас новой глобальной повестки дня. Но… Мы-то знаем, что она есть, мы о ней неоднократно заявляли, это и есть Концепция общественной безопасности.

Ведущий: И в нашей «элите» знают о ней.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. И мне удалось в 2013 году в Пекине фактически озвучить её. Это был глобальный форум, потому что был весь Восток и весь Запад. Мне удалось тогда протащить Запад… А этот форум назывался «Социализм и мир сегодня». Там многие гадали, что же произошло в 1991 году. Мне пришлось уже во время ответов на вопросы показать, что «вы плохо представляете, что реально произошло в России в 1991 году», и вернуть их к июню 1953 года. Внешне там все были очень дружелюбны, лояльны. Но после моего выступления это дружелюбие как ветром унесло.

Так что впереди у нас действительно очень большие глобальные перемены, о которых многие говорят, но поскольку они все действуют на основе стереотипа библейской концепции, то они и не могут раскрыть содержание этих глобальных перемен, которые предстоят. Это не только перемены в области техники. В Пекине я смог сказать только одно: все ждут шестого технологического уклада, а на самом деле будет изменён уклад не технологический, а мировоззренческий. И, как ответ на вопрос «почему сейчас русский [язык] меньше изучают?», я сказал: потому что Запад создал техносферу, а вся документация на английском языке. Но всё, что касается первого (мировоззренческого) приоритета, расписано на русском языке. И Западу придётся учить русский язык. Почему? Потому что на русский язык можно перевести с любого языка, и перевод будет даже лучше оригинала. А вот перевести с русского на любой язык (на английский, немецкий, французский и даже китайский), не потеряв что-то… Ну как можно перевести «Домик в Коломне» с его вторым смысловым рядом на английский язык?

Поэтому впереди действительно глобальные перемены. Вот на этом я и хотел бы закончить.

Ведущий: Можно вопрос?

Владимир Михайлович Зазнобин: Да.

Ведущий: Такой, из обсуждения молодёжи. Вы сказали, что Запад испугался в какой-то степени, шокирован был Вашим выступлением. И, с другой стороны, действительно, только на русском языке можно выразить какие-то мировоззренческие вещи. И вот тут возникает проблема молодёжи, что многие боятся Запада и отбрыкиваются от любых западных стереотипов, не думая о том, чтобы вписать их – понять их, взять их…

Владимир Михайлович Зазнобин: То есть как вписать Запад?..

Ведущий: …и вписать их так, чтобы Запад не начал войну на уничтожение. Потому что, я думаю, это проблема молодёжи – сделать так, чтобы не началась эта война. Потому что война может начаться только от одного – из-за этого страха, страха Запада перед новой русской концепцией.

Владимир Михайлович Зазнобин: Прервёмся, а потом я постараюсь ответить.

Я начну ответ на твой вопрос вот с этого журнала. Прошло 28 лет. В феврале 1990 года вышел журнал «Молодая Гвардия», второй номер, где появилась статья «Концептуальная власть: миф или реальность?», хотя название её было совсем другое – «Для чего быть науке в XXI веке?». То есть они сами вопрос поставили, а ответить на него неспособны до сих пор. Мне представляется, что это одна из главных причин, почему по-прежнему так тяжело идут материалы Концепции. Люди вообще слышат только то, что хотят услышать. Я почитал комментарии к своему выступлению [от] 27 декабря [2017 года] и поразился: там много того, о чём я не то что вообще не говорил, я даже об этом не думал. Но тем не менее это так.

Теперь, как нам быть с Западом и с Востоком для продвижения материалов Концепции? Конечно, никого пугать не надо. Хотя я помню, как Жириновский сказал: «Жить по совести? Да вы что! Все на нас обрушатся! Мы и сейчас-то…» Вот понятие «все» это Западу свойственно. [Жириновский] считает, что Запад – это есть «все». Но это далеко не так. И когда они говорят, что Россия в изоляции, «мы её изолируем»… в этой связи я хотел бы остановиться на той кампании, которая идёт в отношении Олимпийских игр.

Олимпийские игры были начаты в VIII веке до новой эры в Греции, то есть, будем говорить, в западной цивилизации. И потом их возобновили в конце XIX века французы. Но никто не сказал, что это игры только для западной цивилизации. Вот все эти истерики: «Нас туда не пускают…» Дело-то в том, что для определённых групп людей, которые существуют на Западе, на Востоке и в России и которые относятся к тому, что мы назвали «Глобальный Предиктор», победа на Олимпийских играх во многих видах спорта – это как бы пиар определённой цивилизации. Ну, [в] конце XIX [века и в] XX веке доминировал в основном Запад. Сейчас они не против, чтобы Восток участвовал, но так, чтобы он не занимал первые места.

Ведущий: Второе.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. Поскольку сам я занимался спортом, а вернее физкультурой, я был в группе (группа была из двоих человек, прыжки в воду), где вторым [был] Юрий Мельников. Он участвовал в Олимпийских играх, а потом тренировал сборную Кубы. И вот мы с ним, встретившись уже где-то в 1970-х годах, пришли к выводу, что профессиональный спорт очень вреден (об этом говорил ещё наш Лесгафт, хотя он немец по происхождению), потому что профессиональный спорт калечит человека. И, хотя у меня результаты были – по прыжкам был первый разряд (но надо было иметь минимум второй разряд по гимнастике, акробатике и так далее), но я не собирался заниматься профессиональным спортом. А он, закончив Суворовское училище, вошёл в олимпийскую сборную, [участвовавшую в] Олимпийских играх 1960 года. Ну, и потом мы уже где-то в 1975 [или] в 1976 году с ним встретились в Москве и пришли к единому выводу, что профессиональный спорт очень вреден для человека.

Ну, и я бы не переживал так насчёт того, допустили нас к участию в Олимпийских играх или нет. Но я вот посмотрел на участников, это молодые люди. Вещи, о которых я говорю, – что Олимпийские игры только для западной цивилизации – они им непонятны. Они искренне думают, что всё это для всего мира. Но это не так.

Это вот только одна сторона.

Но информация идёт очень разными путями, и её можно доносить до жителей других стран не только через Интернет. Но я согласен с тобой, что, как только будут открыты другие каналы связи с внеземными цивилизациями, наступит некий качественный информационный скачок.

Ведущий: И Интернет станет «лужей».

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. И вот последний доклад Римского клуба о многом говорит, в том числе и о том, что, вообще-то, Римский клуб символизирует Римскую империю. Вот нас пугают (я об этом не раз говорил): «Америка [даёт] пусть не 50%, [а] 18% [мирового] ВВП, а [мы] только 2%». Но почему-то никто не говорит, что наше ВВП (я имею в виду Советского Союза) было в два или три раза меньше ВВП стран Запада, но мы победили. Мы победили. И, в принципе, была возможность… Хотя страна, конечно, [понесла] такие потери – 27 миллионов, причём из них только семь миллионов – военные. Ну, у немцев – 6 миллионов.

Но если посмотреть, ведь в самой Западной Европе шла война, но немецкая армия не вела себя так ожесточенно и с такой ненавистью по отношению к культуре этих стран. Наши дворцы, парки (в пределах пригорода) все же были разрушены. А там нет. То есть они там охраняли памятники культуры западной цивилизации (насколько всё это делалось бездумно?..) и уничтожали памятники культуры России, русской цивилизации. Это говорит, что мы не часть Запада. И наши дурни, которых много, [говорят]: «Мы – часть Запада». Вот [то], что мы не Запад, наиболее ярко сумел показать фильм «Александр Невский» Эйзенштейна. Это вообще-то фильм на века. Достаточно сцены, вспомните, как под музыку клином идут псы-рыцари, а наши стоят на берегу большого камня – готовы встретить. И музыка великолепная, и все кадры, хотя фильм создавался в 1942 году, война ещё была в самом-самом [разгаре]. Я всё время педалирую к тому, что это другая цивилизация. Уже не говоря о том, что, когда журналисты привезли фильмы сталинских времён в Америку в 1999 году и провезли их по двадцати штатам, все в один голос заявили: «Это какая-то другая цивилизация».

Ведущий: Не найти эту информацию вообще. [Надо] бумажные архивы, газетные в Америке поднимать.

Владимир Михайлович Зазнобин: Я это видел по телевизору, [там] говорили.

Ну, а сейчас очень трудно отделить людей: это – одной цивилизации, это – другой цивилизации. Но ясно пока только одно: что Китай (нет там никакого социализма) – это капитализм, очень своеобразный. Но наше политическое руководство не говорит народу, чего же мы строим – капитализм или социализм.

В отношении социализма… Вот эти «тёрки», которые идут [между] двумя тройками – пивоваровской и спицынской… Не было у нас социализма. Недовольные тем, что было в стране, были. Но вот соотношение недовольных… были те, кто вообще недоволен, что это социализм, но были и те, кто были недовольны [тем], как строится социализм.

И ведь даже определение «собственность на средства производства» и [то], чем труд обычный отличается от труда управленческого, и то, что ни в одном вузе не преподавали теорию управления социальным процессом (ни у нас, ни за рубежом), – на это табу наложено до сих пор. Это табу распространяется и на Достаточно общую теорию управления. И то, что Лефортовский суд назвал «Мёртвую воду» экстремистской, это не [из-за того], что там евреи [упомянуты] (хотя евреи там не затронуты), а в отношении того, что там есть Достаточно общая теория управления.

Но надо быть наивным, чтобы скрыть такую информацию от общества. Она всё равно, как вода, протекает везде, и остановить это невозможно. И она уже есть во многих странах и Запада: и в Германии, и во Франции, и в Бельгии, и в Штатах. Её изучают.

Ведущий: Пока, в основном, это же русскоязычная диаспора.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. Всегда каждое явление имеет две стороны: то, что много русских оказалось за рубежом, это плохо, а с другой стороны, эти русские – это как раз наш потенциал.

Ведущий: Они соприкасаются с эгрегорами тех регионов, да?

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, да. И у меня есть переписка с некоторыми товарищами в Канаде, в Штатах, которые прямо говорят: «Мы изучаем материалы Концепции общественной безопасности».

Ведущий: Другое дело, что они даже, наверное, не догадываются, какое воздействие оказывает это антенное поле вообще на всю планету, какую роль оно играет.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, да.

Но ведь «Мёртвая вода», как Концепция общественной безопасности… Шестьдесят пять книг, которые написаны, – это каждое отдельное положение [«Мёртвой воды»], развернутое в целую книгу. Потому что тогда что ни тронь – проблема: приходилось отвечать и на Фоменко и Носовского, и на…

Ведущий: «Чернильный визитёр».

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, «Чернильный визитёр».

Сейчас мы живём в такое время, которое я бы сравнил со временем Юлиана Отступника. Многие ли знают, что Рим управлялся не императорами? Император – это вывеска. Так же, как и Древний Египет управлялся не фараонами, а там были 22 иерофанта (одиннадцать на севере и одиннадцать на юге), и книга Болеслава Пруса «Фараон» – об этом, собственно.

Так вот где-то к IV веку… Конечно, Константин Великий не был никаким христианином. Более того, со времён Нерона все несчастья, которые в Риме происходили, относили на счёт христиан: «Они виноваты», их и на арену выводили с дикими зверями, чтобы те их там уничтожили, пожары в Риме приписали христианам. Но вот эта группа людей прекрасно отслеживала низкочастотные процессы. В Древнем Египте был «зверинец» богов-людей (или тотемных животных) в каждом номе или области: там и скарабей, и крокодил, и ибис. Греки заменили «зверинец» животных на «зверинец» людей.

Ведущий: Но тотемы остались. У Афины – сова…

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. Когда Рим завоевал Грецию, у [римлян] вообще не были развиты ни философия, ни наука. Они просто взяли богов Древней Греции (богов Олимпа), дали им другое название (Зевс стал Юпитером, Афродита – Венерой) и пошли дальше.

Но вот та группа, которая отслеживала низкочастотные процессы (которые длятся тысячелетия), видела, что множество богов рано или поздно развалит Рим. Но в то же время они понимали, что простому человеку (далеко не все были грамотными) очень трудно смириться, что Бог невидим. Поэтому у всех древних религий обязательно были статуи богов, чтобы можно было видеть и поклоняться ему. Поэтому, когда пришло христианство, которое появилось в одной из провинций Римской империи – Иудее, они решили: «Вот то, что нам надо». И долгое время многобожие и единобожие (христианство) вместе мирно существовали.

Юлиан, будучи родственником императорской семьи, воспитывался в христианском монастыре. И под влиянием, в общем-то, своих монахов он дал себе слово: если он станет императором, он восстановит пантеон древнеримских богов. Он стал императором, его провозгласили императором. Обычно это делается во время войн, где легион, которым он командовал, провозгласил его императором. И он, уверенный, что народ его поддержит, начал гонения на христиан и [начал] восстанавливать статуи, пантеон языческих богов. И тут он увидел, что всё совсем не так, как он представлял. Через два года он погиб в одном из сражений. И вот тут-то всё и началось, потому что баланс был нарушен, и началось уничтожение культуры Древнего мира: уничтожались статуи, древние рукописи, картины, мозаики, храмы. И наступил так называемый мрак Средневековья.

А Константин Великий был жрецом культа «Непобедимое Солнце».

И вот эта группа, которую мы назвали «Глобальный Предиктор», чтобы сохранить Римскую империю, увидела: «Ну а что? Если есть такой человек Иисус Христос, который (хотя таких религий полно было к тому времени. – Прим.)… почему не сделать религией Римской империи?» И сделали.

Поэтому эти наши попы, которые говорят: «А! Этот Внутренний Предиктор хочет уничтожить Бога»… Меня удивляет, что никто им не задаст вопрос: «А вы считаете, что Бог он что, в церкви? Церковь и Бог – это одно и то же?» И как можно уничтожить то, чего никто никогда не видел и даже не представляет, [как оно выглядит]. Я вспомнил, как одна студентка меня спросила: «Дайте мне образ Бога». Я говорю: «Бог – не вещь. Бог создал всякую вещь и размерил её мерой».

Ведущий: Я на экскурсиях даю такую модель. Я говорю: «Это просто некая модель, которую вы можете пощупать. Не представить, но хотя бы ощутить каким-то образом». Я прошу закрыть глаза, представить яблоко. И спрашиваю: «Какого цвета?» У всех разное яблоко обязательно, потому что оно у каждого своё, субъективное. И говорю: «Можете представить ещё кого-то». Они представляют. Я говорю: «Поздравляю! Вы создали мироздание имени себя. Вот можете прикинуть – когда одно яблоко, то непонятно, какого оно размера, вы можете бесконечно увеличивать, бесконечно уменьшать его. Но как только кто-то ещё появляется, вы можете измерять». А другой момент: «Скажите, где граница?» Нет границы. Граница мироздания задана самим яблоком, самим по себе. А где оно находится? Как вы объясните тем, кто находится внутри вашего мироздания, кто вы такой? Как вы объясните? У них даже понятийной базы нет, чтобы понять вообще, где вы находитесь. Говорю: «Ну, мы находимся с вами в кафе».

Владимир Михайлович Зазнобин: Да.

Ведущий: И через эту модель можно почувствовать, по крайней мере, ощутить, насколько всё интересно. И ещё один важный такой момент, который я отмечаю: «Без вашего внимания это мироздание не существует, потому что [когда] внимание исчезло, [то] оно как бы пропало. Но вы возвращаете внимание, и вы можете даже с того же самого момента продолжить, и для мироздания не будет никаких прерываний, оно будет целостное [и будет] продолжаться. И оно как бы будет соткано, с одной стороны, из вас самих, но не будет вами, и будет внутри вас, но тоже не отдельно от вас. И вы будете по отношению к нему всемогущим». [С помощью] этой модели люди получают такое интересное представление и говорят: «Я с такой стороны не смотрел». Почему? Потому что при таком взгляде творение происходит в данный момент, и те, кто внутри мироздания, они получаются сопричастны этому творению, потому что делают какой-то нравственный выбор в той или иной матрице своих возможных состояний, они подталкивают и само мироздание. Я говорю: «Вот примерно, наверное, так».

Владимир Михайлович Зазнобин: Я вот просто ни в одном из четырёх канонических евангелий (хотя их было много больше)… Нигде Иисус не говорит, что он Бог.

Ведущий: Да.

Владимир Михайлович Зазнобин: И тем не менее как Бог воплотился в Иисуса Христа? И априори, считают, этому надо верить. Если ты… Я вспоминаю, как, будучи в Минске в 1999 году, ведущий буквально умолял: «Если Вас спросят “Иисус Христос – Бог?”, только не надо говорить, что он не Бог. Он Бог». Я говорю: «Ну, если не спросят, я ничего говорить не буду. Но, если спросят, я врать не буду, я скажу, что я по этому поводу думаю».

И так вот куда ни возьмись… Меня только удивляет: вся наша церковная иерархия (а ведь есть наука богословия, факультеты богословия открыли, то есть теперь, в XXI веке, почти 20 лет уже прошло с начала [века], а если взять Перестройку, то и все тридцать) в такую дремучесть погружает народ, который 70 лет находился [в просвещённой советской среде, где] все получили образование. Ну, конечно, я могу понять старушек, которые наполняют церкви, им нужно за что-то держаться. Но как вот эти попы, которые считают [себя] вправе пудрить мозги, как они себя чувствуют вот в этом? Ведь они же знают и понимают, что они лгут. Не может быть, чтобы они этого не понимали.

Я вспоминаю одну встречу в Доме офицеров в первые годы Перестройки. Меня туда пригласили, сказали… Мне было тогда уже за 50 (где-то 55-56), а батюшке было едва ли 30 лет. И там шла такая беседа: он задавал вопросы, я отвечал. Я сказал: «Я, конечно, понимаю, что у вас есть своя иерархия, но для меня Вы никакой не батюшка. Я думаю, что вы были и пионером, и комсомольцем, потому что учились Вы в обычной школе. Вы думаете, что если Вы пузо отрастили, чёрную рясу надели и крест повесили, то Вы для всех батюшка? Вот Вам не стыдно здесь пиариться?» Ну, на меня вся публика там зашикала. Но это же факт.

И то, что… Ну ладно, у нас собирался ЦК в Большом Кремлёвском Дворце Съездов. Но теперь они собираются в храме Христа Спасителя, надевают на себя по полтора-два килограмма золота, серебра, ходят, кадят, брызгают водой – и всё это с серьёзным видом. Не зря многие говорят: «Пахать бы на них. Лошадиное сословие». Действительно. Но им комфортно: ничего не делают. Зато, когда я был на Валааме, я ответил себе на вопрос: чего тут больше – убогости (ну, то есть убогие), либо это аферисты? Я думаю, аферистов среди них намного больше, во всех этих академиях, духовных семинариях и так далее.

Но, ещё раз говорю, мы переживаем сейчас период, который можно соотнести с периодом Римской империи Юлиана Отступника. Но тогда он закончился через два года, и на тысячу лет Европа погрузилась во мрак Средневековья. Потом – Леонардо да Винчи, Микеланджело, пошёл процесс возрождения. Вот самое главное – не уничтожить потом, не снести, не смести всю культуру, которая была наработана.

Вот если взять всё-таки энергию мечты, если вспомнить песни, которые были в самом начале гражданской войны, – их же поют до сих пор. И люди смотрят фильм «Неуловимые мстители» с песнями и многое из того, что было создано за 70 лет советской власти.

Ну, а что создали либералы, которые всё время плакали, что им не хватает свободы? Есть хоть одна песня, которую пел бы весь народ? Нет. Есть ли хоть один фильм, который хотелось бы посмотреть ещё раз? Или хоть один роман типа «Мастера и Маргариты»? Ничего нет. Вот они захватили все театры. И что там? Это что, русский театр? Там ничего русского не осталось, одни пидарасы там. И Серебренникова за то, что он украл, готовы судить. А за то, что он растлевает молодёжь, – нет.

Конечно, сейчас (особенно в этот период – 2017-2018 годы) эйфория пройдёт, народ снова обратится к альтернативе. И пусть те, кто «варит пиво» (пивоваровы), не рассчитывают на то, что к ним прислушаются. Молодёжь более чутка к будущему, к мечте. Какую мечту может дать Пивоваров? Или Нарочницкая эта? Нет у них за душой ничего.

Ведущий: А с другой стороны, продвигают так называемую цифровую экономику. Они же предлагают техногенное будущее. Допустим, те, кто за монархию агитируют, предлагают, грубо говоря, вернуться к прежним богам. Другие предлагают нашпиговать себя электроникой – и вот, пожалуйста, светлое будущее.

Владимир Михайлович Зазнобин: Ну да, а вместо головы поставить компьютер. Предлагать-то можно, реализовать это будет сложно.

Ведущий: Какой-то части молодёжи нравится.

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет, Володя. Одно дело – мода, а другое дело – нравится. Это просто мода. Мода пройдёт. Если посмотреть на историю моды: брюки то широкие, то узкие, то широкие, то узкие; юбки то длинные, то короткие; причёски то короткие, то длинные. Мода. А иначе что модельерам делать? Как зарабатывать? Это всё мода. И это только мода.

Мне представляется, что молодёжь имеет трезвый взгляд на мир, и не смотря на то, что средства массовой информации мозги запудривают… Вот интересно бы узнать, что за человек готовит сетку новостей. Ну это же не тот, кто озвучивает. Ведь тот калейдоскоп, который они сгружают: кто-то кого-то убил… А вот если нет убийств, пожаров, грабежей, то что они будут говорить?

Ведущий: Я вот только сегодня подумал, что вот бы ввести, [например], месяц науки. И они бы продвигали, что вот там лекция научная, и показывали бы её. То есть показывать именно творчество. Так, [если] начнут показывать, та же самая похабщина будет.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. Вот как только рухнул самолёт, они аж все от восторга кричат «ура!», теперь они неделю-две… Вот Джигарханян и какая-то его девка уже четыре месяца пудрят мозги, как они делят наследство Джигарханяна.

Нет, я не верю в долговременность этих процессов. Всё пройдёт.

Ведущий: Ну, смотря на некоторую долю совсем молодёжи, могу такое сказать: они, конечно, сидят на совсем мусорной информации, то есть очень примитивной…

Владимир Михайлович Зазнобин: Ну, конечно, есть те, кто и пьют, и наркотики принимают.

Ведущий: Но я хочу на такое обратить внимание: когда они сталкиваются с чем-то действительно значимым, в глазах появляется как минимум интерес. То есть это нечто, что сильно отличается от этого мусора. И некоторое понимание [того], что мусор, а что не мусор, всё-таки есть, наверное. Это о том, что Вы говорите, что [молодёжь] более чутко… Но не назвать, что это массовое. И в нынешних условиях, когда очень много субкультур, то есть маленьких группок молодёжи с самыми разными интересами, и очень много разнообразных интересов, мне сложно представить, чтобы какая-нибудь песня захватила всех, все субкультуры. В ней должно быть что-то мощное.

Владимир Михайлович Зазнобин: Это и будет Энергия мечты.

Ведущий: Из такого преддверия я назвал бы «Русскую дорогу», но она тоже не охватила…

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет, нет.

Ведущий: Не охватила она либералов, например, и какие-то группы совсем маргинальной молодёжи. Так вот, чтобы всех…

Владимир Михайлович Зазнобин: Согласен. А потому что всё равно эта песня появилась, когда во всех сферах доминируют либералы.

Ведущий: Да, для таких условий это, конечно, круто, потому что эту песню, что отмечали, очень активно слушала русская диаспора по всему миру. То есть не [только] у нас внутри страны, а вот именно [за рубежом], из динамиков ставили немцам, американцам в окна.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да, да, согласен.

Ведущий: Может, русская диаспора более чувствительна будет.

Владимир Михайлович Зазнобин: Ну да, они смотрят на процессы, которые происходят в русской цивилизации, как бы со стороны, но сами они – не сторонние наблюдатели, они участники этого процесса.

Ведущий: И вот, возвращаясь к тому, с чего мы начали… У нас на носу выборы в марте. Это иды. Что вообще нужно сделать Владимиру Владимировичу, чтобы не стать очередным цезарем?

Владимир Михайлович Зазнобин: Что сделать?..

Ведущий: Что самое главное, что нужно сделать Владимиру Владимировичу, чтобы не стать очередным цезарем, которого свои же?..

Владимир Михайлович Зазнобин: Ну, я могу понять, что… Но двигал-то его не народ. Двигали кланы, которые боялись за своё будущее и которые в своё время двигали Ельцина. И не так просто с ними развязаться.

Ведущий: Потому что гарантии были даны когда-то.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. И он проходил очень жёсткую проверку. Ну, по крайней мере, когда он спас Собчака, они поняли: [Путин] – не карьерист, и ради карьеры он не будет…

Ведущий: Топить.

Владимир Михайлович Зазнобин: Да. Но что-то с олигархами ему придётся делать. Он правильно начал с Дагестана. То есть те события, которые сейчас происходят в Дагестане, они вполне могут [быть] по всей России, это может оказаться моделью для всей России.

Ведущий: Мы нечто подобное наблюдали в Карелии, но там был очень мягкий вариант, и там не выстрелило.

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет. Там не выстрелило и не могло выстрелить. Там либералы были очень сильны. А в Дагестане либералы не вхожи были в систему власти, там кланы. Ну, с кланами они знают, как бороться. Так вот.

Ведущий: Наверно, Владимиру Владимировичу надо обратить внимание на развитие.

Владимир Михайлович Зазнобин: На что?

Ведущий: На развитие. Что будет обеспечивать развитие. Это явно не идея технологической цифровой экономики.

Владимир Михайлович Зазнобин: Надо ещё объяснить, что понимают под цифровой экономикой. А он не объясняет.

Ведущий: По умолчанию многие воспринимают это как роботизацию. А ведь могли бы межотраслевой баланс… Только специалистов нет.

Владимир Михайлович Зазнобин: Цифровая экономика – это обязательно межотраслевые балансы. Все решения по дотированию, обложению дополнительными налогами надо [осуществлять] на основе межотраслевого баланса.

Я вспоминаю, как в Ханты-Мансийске [встречался] с главой края. Прочитав отчёт, который Аганбегян им сделал, я сказал: «Давайте мы вам сделаем совсем другой отчёт. Но вы должны нам дать точные данные в цифрах, что у вас на входе и что на выходе. Он говорит: «Э, нет. Мне этого никто не разрешит».

Ведущий: Так, а кто должен разрешить?

Владимир Михайлович Зазнобин: Ну, они были замкнуты на федеральный центр.

Ведущий: А у федерального центра-то специалисты есть вообще, которые могут это сделать?

Владимир Михайлович Зазнобин: Ельцин тогда был и вся… Ну, со мной был один генерал фээсбэшник.

Ведущий: Даже среди тех, кто Концепцию изучает, я думаю, что можно по пальцам пересчитать тех, кто мог бы составить межотраслевой баланс.

Владимир Михайлович Зазнобин: Нет, там не понимают этого.

Ведущий: К сожалению. Им интересней про рептилоидов и динозавров. Или плоская Земля тоже классная тема.

Владимир Михайлович Зазнобин: Ладно, Володя, давай на этом закончим.Ведущий: Спасибо!

Здравствуйте! Я хотел бы сегодня сделать несколько заявлений, которые касаются нашей совместной деятельности.

Первое. Мы все должны понимать, что мир в целом и, естественно, Россия вступили в совершенно новый период, который связан с решением проблем управления.

По нашему представлению, это было всегда, управление осуществлялось с использованием ноосферы, в которой принимали участие различные… Что такое ноосфера?  Это множество эгрегоров. Теперь уже всем понятно, что эгрегоры могут быть очень разные: и религиозные, и профессиональные… Но всё это связано с тем, что в ноосфере имеет место своя иерархия управления – вот как на земле есть иерархия, так и в ноосфере. Ещё в 1994 году я обсуждал этот вопрос с родоначальником наших представлений о торсионных полях – Акимовым Анатолием Евгеньевичем. Сейчас этот вопрос будет вставать всё более остро. В чём его суть?

Что такое ноосфера на материальном уровне, информационном и алгоритмическом? То есть когда мы говорим о триединстве материи, информации и меры, то это имеет место и в ноосфере.

В далёкой древности, когда те, кто занимался, по их представлению, глобальным управлением и кто сформировал Библию… конечно, они не жили столетие, как об этом пытается говорить инсайдер – они жили так же, как живут обычные люди. Поэтому здесь надо нам понять, что всё-таки такое Глобальный Предиктор.

Та статья, которая появилась в «Молодой гвардии» в феврале 1990 года – «Концептуальная власть: миф или реальность?», она просто переназвана редакцией журнала «Молодая гвардия», хотя она поступила под совершенно другим названием: «Для чего быть науке в XXI веке?». То есть была тогда академическая газета «Поиск», и в ней были поставлены вопросы для всех университетов страны: какой быть науке в XXI веке? Изменив постановку вопроса на «Для чего быть науке в XXI веке?», и получилась эта записка, которая потом редакцией журнала «Молодая гвардия» была названа «Концептуальная  власть: миф или реальность?». Но, изучая работу редакции «Молодая гвардия» и то, что никаких откликов на статью не последовало, стало понятно, что в 1990 году (то есть 27 лет назад) никакого представления о концептуальной власти тогда не было. Хотя там были обозначены приоритеты обобщённых средств управления.

Вот теперь нам надо разобраться, а что же такое Глобальный Предиктор и что он из себя представляет? Как этот Глобальный Предиктор управлял? И управляет ли он?

Анализ происшедшего за многие столетия показал, что так называемый Глобальный Предиктор не поднялся до понимания полной функции управления. Но этого понимания нет ни у кого из руководителей стран Запада и Востока. Хотя даже для тех, кто немножко знаком с понятийным  аппаратом Достаточно общей теории управления, понятие полной функции управления – уже обыденная вещь. Если нет в аппарате управленцев понимания полной функции управления, то не может быть и понятия глобального исторического процесса, и об этом говорят сейчас все события, которые происходят в мире. Я не буду перечислять их, потому что это заняло бы много времени, но я просто призываю всех, кто интересуется проблемами, затронутыми в Концепции общественной безопасности, подумать над этими проблемами – как идёт управление через ноосферу – с использованием Достаточно общей теории управления и её последнего раздела – теории суперсистем. Вот такова постановка задачи. Это первое.

Второе, с чем бы я хотел обратиться, особенно к нашей молодёжи, к тем, кто интересуется опять же проблемами, затронутыми в Концепции общественной безопасности, – это проблема перевода.

Сейчас меня особенно удивило последнее интервью, которое мне пришлось давать иранскому журналисту (или журналисту из Ирана). Я не совсем понял причину, почему публика так возбудилась на этот счёт. Потом, постепенно, при общении с нашими товарищами, кто это записывал, я понял, что просто впервые прямая речь синхронно переводилась на английский (хотя нужен был синхронный перевод на фарси). У нас была ещё одна запись 21 апреля этого года, когда из Ирана приехала целая команда журналистов иранского телевидения, она тоже длилась порядка двух часов.

И всё это ставит нас всех перед вопросом.

Внутренний Предиктор СССР, представителем которого я являюсь, сразу заявил о своём понимании глобального уровня ответственности. Если вспомнить, сколько было к нам претензий: почему мы не сразу выложили «Разгерметизацию», почему после первой редакции «Мёртвой воды» 1992 года последовали новые редакции 1998 и 2004 года… А претензии были такого рода: мы что-то скрываем, мы почему-то не хотим дать «Разгерметизацию», а последующие редакции «Мёртвой воды» страдают обрезанием, дописыванием. Ну, у меня всегда вопрос к таким контролёрам: покажите, где конкретно мы что-то неадекватно дописали? Естественно, мы все живём в процессе, мы тоже в развитии. И естественно, что появляются новые вещи (об этом говорят 65 книг, написанных после появления «Мёртвой воды»), и, естественно, все вещи, которые не вошли в первые редакции, появлялись в последующих (новых) редакциях. Ну а то, что «Разгерметизация» появилась значительно позднее  даже первой редакции «Мёртвой воды», это тоже неплохо. Мы вначале хотели сделать корректировки «Разгерметизации», но потом поняли, что это не имеет смысла. Пусть для тех, кто изучает этот процесс, останется представление [о том], как шёл этот процесс.

Поэтому я хотел бы призвать молодежь, особенно тех, кто изучает языки, начать полномерный перевод материалов Концепции общественной безопасности. Дело в том, что на основе Концепции общественной безопасности сейчас формируется (и он уже сформировался за эти 25 лет) эгрегор концепции, альтернативно объемлющей по отношению к Библии. И от того, как мы будем распространять эту информацию, то есть от того, как будет идти перевод на многие языки, [так] будет идти, с большей или меньшей скоростью, процесс прохождения в обществе Концепции общественной безопасности.

Сейчас, естественно, встанет следующий вопрос: почему наука не приняла понятие ноосферы, что такое ноосфера? И, хотя об этом много написано, тем не менее надо подумать и всем участникам этого процесса. Второе: неизбежно возникнет вопрос о локализации этой ноосферы. В 1994 году было обсуждение этой проблемы. То есть человечество примерно представляет локализацию стратосферы, ионосферы, поясов Ван Аллена, но ведь никто не может представить, а где располагаются электромагнитные волны или гравитационные волны. А они везде. То же самое и с ноосферой.

И что такое ноосфера? Это итог интеллектуальной деятельности всего человечества. Именно всего. И хотя по типам строя психики человечество делится на животных, зомби, демонов и Человеков, но естественно, что в ноосфере выстроена иерархия, и на вершине этой иерархии – человечный тип строя психики. И мы полагаем, что именно человечному типу строя психики соответствует Достаточно общая теория управления с её последним разделом – теорией суперсистем. А если это так, то та теория управления, которая занимает в иерархии самое высокое положение, становится обязательной для всех нижестоящих типов строя психики. И поэтому не так уж и важно, кто из политического руководства той или иной страны не понимает, не принимает или игнорирует эту информацию, – им придётся следовать алгоритмике, изложенной в этой информации.

В теории суперсистем (те, кто пытались её изучать, [это знают]) есть начальное представление о суперсистеме – это «элемент суперсистемы» и «суперсистема» в целом. Потом показано, как в зависимости от различных факторов – территориальных, энергетических (а они неравномерны по земному шару) – возникали региональные центры управления. Как сформировался межрегиональный конгломерат и как формировался многорегиональный блок со своими центрами управления? Если сейчас посмотреть на этот процесс, то мы находимся в самом его конце. А последний раздел теории суперсистем говорит о том, что рано или поздно после столкновения межрегионального конгломерата с многорегиональным блоком (который конгломератом воспринимался как просто очередной конгломерат), после того, как он раздробил [его] на осколки-обломки, он поглощал (хотя, конечно, это и абстракция, но можно придать этой абстракции конкретные представления) эти осколки вместе с дефективными векторами целей. Потому что пока был многорегиональный блок (а это Советский Союз, страны народной демократии Восточной Европы), то идентифицировать потенциальный вектор целей было очень сложно. Но как только началось разрушение этого многорегионального блока, то сразу оказалось возможным и были идентифицированы не только потенциальные вектора целей, но и дефекты в векторе целей этого блока.

Так вот межрегиональный конгломерат, поглотив осколки многорегинального блока, поглотил вместе с ними и дефективные вектора целей. И этот процесс заработал сейчас. Мы будем свидетелями того, как страны Балтии, Восточная Германия, бывшие страны народной демократии начнут что-то понимать в происходящем. Мы видим, что, когда разрушался многорегиональный блок вместе с Советским Союзом, Евросоюз формировал и упрочнял свой межрегиональный конгломерат. А теперь, когда появились тенденции восстановления… хотя в прежних границах это невозможно будет – границы будут меняться, расширяться. Но истерика на Западе… их страшит именно восстановление – они боятся, что восстановится Советский Союз. Они не того боятся. То, что восстановится, будет круче Советского Союза.

Поэтому я и призываю всех, кто изучает языки, кто становится профессионалом в переводах (потому что профессиональных переводчиков бессмысленно задействовать на это дело – они-то и есть подставные лошади просвещения, а вот переводчики-любители могут сделать очень многое) [начать перевод материалов Концепции общественной безопасности]. Есть группа в «ВКонтакте», которая собирает переводчиков и которая уже занимается решением этой проблемы.

В качестве примера работы с другими странами я хочу сказать несколько слов об успешной деятельности наших товарищей, которые работают с Ираном. Ну, я сам посмотрел запись интервью с иранским журналистом. Но мало этого, в Иране, в тегеранском университете, на факультете изучения иностранных языков выпускают журнал на русском языке, он называется «Новый путь». Вот у меня есть №1 журнала на русском языке, «Тегеранский университет, факультет иностранных языков и литературы». И видите, здесь уже появилась статья. Она, конечно, на русском языке, но писал-то её гражданин Ирана, который владеет фарси. И что говорит статья? Она o Лермонтове (но будут статьи и о Пушкине), [называется] «И скучно, и грустно, и некому руку подать…».

Нам надо сделать так, чтобы можно было подать руку всем представителям, изучающим материалы Концепции в любой стране.